Стена плача

6 февраля 2014 г. в твиттере представителя США в ООН Саманты Пауэр появилось сообщение о встрече с участницами группы Pussy Riot (https://twitter.com/AmbassadorPower/status/431212191119712256). 

Когда журналисты попросили представителя России в ООН Виталия Чуркина прокомментировать это событие, тот предложил Пауэр присоединиться к группе и отправиться в мировое турне, начав с национального кафедрального собора в Вашингтоне и закончив гала-концертом у Стены плача в Иерусалиме. В ответ Саманта Пауэр – снова в Твиттере – пообещала своему визави посвятить первый концерт российским политзаключённым (https://twitter.com/AmbassadorPower/status/431238536126152705).

Твиттер Саманты Пауэр 6 февраля 2014 г.

Благодаря СМИ и социальным сетям данная дипломатическая перепалка получила большую международную аудиторию, автоматически разделив её на два противоборствующих лагеря. Именно это разделение и можно считать единственным очевидным и закономерным итогом этого инцидента.

Троллинг ведёт к поляризации мнений, участники обсуждения занимают крайние позиции. Троллинг как эмоционально-нагруженное общение переключает внимание с содержания, сути проблемы на форму, в которой проблема обсуждается, и неизбежно приводит к радикализации взглядов и сегментации аудитории – сплачивает тех, кто склонен к агрессии, кто симпатизирует подобной манере общения, и отторгает умеренных, противников силовых методов решения противоречий. Троллинг не оставляет место третьей точке зрения – либо с нами, либо против нас. Троллинг противоречит принципам сотрудничества, исключает эмпатию, стремление понять собеседника, поставить себя на его место.

Эмпатия – необходимое качество для ведения диалога. Способность поставить себя на место другого, почувствовать, что чувствует он, посмотреть на мир и на себя самого его глазами позволяет понять ситуацию полнее, рассмотреть её со всех сторон, найти лучшие варианты решения проблемы. Но троллинг избавляет от самой необходимости эмпатии. При троллинге мы не только не ставим себя на место собеседника, но и вообще отказываем тому в сколь-либо приличном месте под солнцем.

Более того, троллинг отучает от эмпатии, от сочувствия, от сомнений в собственной правоте и заведомой ошибочности мнения другого. 

Подвергая кого-либо троллингу, 

мы окончательно убеждаемся в его неполноценности, 

даже если вначале мы ещё не были в этом столь уверены.

Троллинг – это способ уколоть, задеть, дать сдачи, самоутвердиться. При этом он не предполагает активного участия собеседника – тролль с радостью сделает всю работу за двоих. Любой ответ собеседника используется лишь для того, чтобы уколоть ещё раз. Нет правильной реакции на троллинг кроме одной – игнорировать его. Не отвечать. Не реагировать вообще. Таким образом, троллинг – это способ НЕ вести диалог, не договариваться, не достигать взаимопонимания.

Троллинг самодостаточен, как разговор в эхо-камере. Разговор с самим собой. В таком разговоре никогда не появится новая информация, никогда не будет услышано и понято отличное от своего мнение. Любая реакция собеседника будет интерпретирована либо как слабость, либо как желание дать сдачи. И в том, и в другом случае следующим действием будет лишь дальнейший троллинг.

Важно помнить, что, выбирая язык общения, 

мы всегда находим одних собеседников 

и становимся непонятными для других. 

Кого же мы выбираем, когда троллим? Чьё внимание привлекаем? Чьи симпатии завоёвываем? И кого отталкиваем? Кто тот наш идеальный читатель, кому понравилось, как мы «уели» блоггера, «поставили на место» посла, «отправили в турне» высокопоставленного сотрудника Госдепа?

Целевая аудитория троллинга – сам говорящий и его сторонники. С помощью троллинга нельзя переманить на свою сторону сомневающегося или оппонента. Только тот, кто уже заранее разделяет точку зрения тролля, может услышать его, поддержать его идею. Иными словами, тролль никого и ни в чём не убеждает. Он может лишь привлечь внимание своей аудитории, говоря на её языке. Троллинг – это не способ вести диалог с аудиторией, не способ её воспитывать, образовывать, информировать, получать содержательную обратную связь. Троллинг – это способ встроиться, вписаться, адаптироваться под аудиторию, выглядеть "своим".

Троллинг не поможет сделать себя понятным для тех, кто не был с тобой согласен. Это лишь способ договориться с теми, кто прежде не понимал твоего языка, но заранее разделял твои ценности. То есть троллинг – это не возможность расширения своей аудитории, круга своих сторонников, зато это способ радикализации, более чёткого разделения всей аудиторию на своих и чужих, возведения более серьёзных, непреодолимых границ.

Троллинг всегда неожиданность для оппонента – и очевиден для тех, кто по нашу сторону баррикад. Тот замечает троллинг только тогда, когда уже поздно. Однако свои в курсе с самого начала. От оппонента нужна лишь реакция, поклёвка, и не важно, что он думает, чего хочет – в ответ мы в любом случае подсекаем.

Цель достигнута: клиент в бешенстве, публика довольна.

Виталий Чуркин и Саманта Пауэр перед голосованием

в Совете безопасности ООН, 15 марта 2014 г.

Emmanuel Dunand/Agence France-Presse — Getty Image

Но что происходит, когда наш собеседник всё же понял, что стал объектом троллинга? В этом случае никакие дальнейшие наши действия не смогут убедить его в обратном. Даже когда мы прекратим троллинг, даже когда обратимся к нему с конструктивным предложением – любое наше слово он сможет интерпретировать лишь как очередную попытку троллинга. Результатом становится порочный круг взаимного недоверия.

Троллинг в конце концов – это всегда оскорбление. После каждой следующей нанесённой обиды антагонизм между участниками дискуссии лишь нарастает. Вернуться к диалогу с каждым взаимным выпадом становится всё сложнее. Всё больше страх потерять лицо. Троллинг – это всегда провокация, направленная, в том числе, на то, чтобы вывести оппонента из себя, чтобы тот сам опустился до скандала и препирательств, в чём его впоследствии можно было бы обвинить. Троллинг призван лишить оппонента морального преимущества. Такая взаимная и само-дискредитация приводит к распаду диалога на монологи не слышащих друг друга ораторов. Любое сотрудничество, конструктивная коммуникация между ними становятся в итоге невозможными.

Cum grano salis, советовали древние римляне. Сегодня же мы добавляем в нашу речь соль пудами. Приправа полностью заменила блюдо. Увлечение формой превратилось в самостоятельную работу с полной занятостью – и на содержание времени не остаётся. 

Страница Вице-президента США Джо Байдена в Instagram 

17 апреля 2014 г. Instagram.com/vp

Собственное отражение в зеркале Интернета сделало собеседника лишним. Самым популярным жанром коммуникации сегодня стал селфи -  бесконечно растиражированный образ самого себя, который вытеснил все остальные образы. 

В эпоху массовой само-коммуникации (см. Manuel Castells (2009), Communication Power. Oxford, New York: Oxford University Press) самолюбование уже не постыдно – но по-прежнему контрпродуктивно.

Основной профессиональный навык политиков и дипломатов – умение договариваться – без тренировки теряется. И затянувшаяся аутокоммуникация, бесконечная самопрезентация, коими является троллинг, разговор с самим собой – вместо разговора с другим – явно указывает на то, что современные государственные деятели понимают суть своей профессии как-то очень по-своему.

PS. Продолжение следует.