Карго-культ наоборот

Одно из преимуществ работы преподавателя - и это все знают - "пока объясняешь, сам поймёшь". Вот и на недавнем семинаре по социальным медиа удалось, наконец, сформулировать понятие "обратного карго-культа".

Привычная, классическая концепция карго-культа специалистам известна хорошо: это обожествление, наделение сверхъестественными свойствами чужой, более сложной и развитой технологии. И здесь напрашивается Третий закон Кларка: "Любая достаточно развитая технология неотличима от магии". Значение концепции карго-культа для социальных наук в полной мере можно оценить на примерах из жизни современных, развитых обществ. Так, Ричард Фейнман в 1974 году дал определение "карго-науке", проявлением которой, скажем, в российском контексте можно назвать пресловутый "список ВАК" и связанный с ним некритический дискурс.

Метафора карго-культа столь эмоционально и содержательно насыщенна, столь привлекательна, что периодически используется, в том числе, в перевёрнутом виде - когда хотят объяснить нелогичное поведение развитого, современного белого человека в отношении технологий. Чаще всего "обратным карго-культом" называют боязнь, отторжение, абсурдное высказывание того или иного чиновника, публичного персонажа, например, по поводу этого вашего Интернета.

Основаны такие высказывания и действия, как правило, на непонимании того, как данная технология работает в реальности, каковы её предназначение и пределы, что она может и чего не может.

На самом же деле в подобных ситуациях ничего "обратного" нет - всё это суть проявления классического, островного, первобытного карго-культа в чистом виде. В отторжении и неприятии того, чего мы не понимаем, нет ни капли рационального - это естественное, т.е. природное, биологическое, читай, примитивное, изначальное стремление избавиться, отгородиться, защититься от чёртовой штуки, от которой всего можно ожидать. Это объяснимый страх перед неизвестной магией, которая - кто знает - может оказаться круче твоей магии. Обожает человек технологию или страшится её - это лишь разные проявления одного и того же некритического восприятия действительности.

Семейный портрет с незнакомцами

UPD: крайне занимательная статья в Ленте.ру от 10 апреля 2016: "Я для них враг и колонизатор". Что знают и что думают в России о мигрантах из Средней Азии.

Широкая дискуссия по поводу недавнего преступления, совершённого в Москве "няней-убийцей", продемонстрировала не только сложность, неоднозначность взаимоотношений между властью, СМИ и зрителями, не только наличие в обществе первобытных страхов, но и оправдываемое, очевидное нежелание - в том числе, и разумных, просвещённых людей - со всем этим разбираться.

В основе решения "не показывать" и любых аргументов в пользу цензуры и самоцензуры лежат два устойчивых образа реальности.

Первый - традиционный, привычный - это образ "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", образ, в целом, справедливого, но наивного народа-богоносца, впечатывающего свой натруженный кулак в раскосую, смуглокожую и непроницаемую физиономию пришельца.

Второй - довольно свежий, футуристический, но уже укоренившийся - образ домашнего робота-андроида, неприхотливой, выносливой машины, вдруг сходящей с ума и оборачивающейся Терминатором. Это образ врага в твоём доме, того, кому ты бездумно доверяешь самое ценное - свою семью, детей, не зная о нём в действительности ничего.

Кадр из фильма "Восхождение Юпитер" (Jupiter Ascending), 2015

Это образ гастарептилоида, мигранто-ящера, скрывающего до поры-до времени свою инопланетную чешую под оранжевым жилетом и клеёнчатым фартуком, прячущего хвост то в дворницкой, то в каморке консьержки, - который по сигналу из глубин космоса вырывается на свободу из человеческого тела и обнаруживает свою подлинную, невыносимую и   бывшую  там  всегда   сущность.

Когда сторонники самоцензуры и "разумных ограничений" говорят об опасности "волнений на национальной почве" или "волны подражаний", они имеют в виду, что однажды сюжет о нынешней или другой подобной трагедии, показанный по федеральному телеканалу, загудит тем самым "вставайте-люди-русские" набатом, который призовёт, наконец, измученную и заждавшуюся Россию к топору. Или напротив - неслышным, отданным на несуществующем языке приказом, который отправит ещё мгновение назад мирных домашних андроидов и бессловесных дворников нас убивать.

Пока из этой истории можно сделать три вывода.